Злой гений Нью-Йорка [Дело Епископа] - Стивен Ван Дайн

Маркхэм в раздумье сел на край стула и внимательно осмотрел кончик своей сигары.

— Черт возьми, Ванс, не делай из этого Удольфской тайны. Преступление достаточно ясное. Способ убийства, конечно, необыкновенный, но за последнее время стрельба из лука вошла в моду. В каждом городе, в каждом колледже упражняются в стрельбе из лука.

— Совершенно согласен. Но убивали из лука Робинов в очень отдалённые времена.

Глаза Маркхэма сузились, он испытующе посмотрел на Ванса.

— Тебе тоже пришло это в голову?

— Пришло ли мне это на ум? Да эта мысль вспыхнула в моем мозгу в ту минуту, как ты назвал имя жертвы. — Ванс несколько раз затянулся. — Кто убил Кок-Робина? Да ещё стрелой из лука!.. Удивительно, как эти стишки, заученные в детстве, долго держатся в памяти. Между прочим, как зовут м-ра Робина?

— Кажется, Джозеф.

— Неназидательно и невнушительно… А второе имя?

— Послушай, Ванс, — раздражённо сказал Маркхэм, — какое имеет отношение к делу второе имя убитого?

— Ни малейшего. Но если уж сходить с ума, так до конца. Обрывки разума не имеют никакой цены.

Он позвонил Карри и послал его за телефонной книжкой. Маркхэм протестовал, но Ванс сделал вид, что не слышит, и когда книжка появилась, он несколько минут рылся в ней.

— Покойный жил на Риверсайдской аллее? — наконец спросил он, остановив палец на найденном имени.

— Думаю, что так.

— Хорошо, очень хорошо! — Ванс закрыл книгу и устремил торжествующий взор на участкового следователя. — Маркхэм, — медленно заговорил он, — в телефонном списке только один Джозеф Робин. Он живёт на Риверсайдской аллее и его второе имя — Кокрейн.

— Что за вздор? — голос Маркхэма почти дрожал от ярости. — Ну, пусть его зовут Кокрейн; неужели ты серьёзно предполагаешь, что этот факт имеет какое-нибудь отношение к убийству?

— Честное слово, старина, я ничего не предполагаю. — Ванс слегка пожал плечами. — Я только отмечаю, так сказать, некоторые факты в связи с этим случаем. Вот как обстоит дело: м-р Джозеф Кокрейн Робин, то есть Кок-Робин, убит стрелой из лука. Не кажется ли это даже твоему юридическому уму чертовски странным?

— Нет! — коротко бросил Маркхэм. — Имя покойного очень обыкновенное, и удивительно, что благодаря этому воскрешению стрельбы из лука не убито или не ранено множество людей в стране. Кроме того, очень возможно, что смерть Робина является просто несчастным случаем.

— Не убедительно! — Ванс укоризненно покачал головой. — Этот факт, даже если так и произошло на самом деле, нисколько не разъясняет положения, а делает его ещё более странным. Из тысяч поклонников стрельбы из лука в нашей прекрасной стране только один, по имени Кок-Робин, случайно убит стрелою! Это уже пахнет чем-то потусторонним… Неужели ты веришь в привидения и злых духов?

— Мне, значит, надо быть медиумом, чтобы допустить возможность совпадения обстоятельств?

— Милый мой! Совпадения не могут тянуться бесконечно. Во всяком случае, теперешнее положение несравненно сложнее, чем ты предполагаешь. Например, по телефону ты сообщил мне, что последний человек, видевший Робина перед его смертью, именуется Сперлингом.

— Какой же скрытый смысл заключается в этом факте?

— Может быть, ты знаешь, что значит по-немецки «Sperling»? — кротко спросил Ванс.

— Я ведь окончил высшую школу, — ответил Маркхэм. Вдруг глаза его широко раскрылись, и все тело напряглось.

Ванс подвинул к нему немецкий словарь.

— Все-таки отыщи это слово. Мы должны быть точными. Сам я его уже нашёл. Я боялся, что воображение моё слишком разыгралось, и мне захотелось увидеть слово, написанным чёрным по белому.

Маркхэм молча раскрыл книгу и пробежал страницу глазами. Остановившись несколько мгновений на слове, он решительно выпрямился, как будто стряхивая с себя наваждение. Затем заговорил вызывающим, враждебным голосом.

— «Sperling» значит воробей. Каждый школьник знает это. Что же из этого?

— Все! — Ванс медленно закурил другую папиросу. — И каждый школьник знает старинные детские стишки «Смерть и погребение Кок-Робина», ну так как же? — Он поддразнивающе посмотрел на Маркхэма, стоявшего неподвижно под солнечными лучами. — Раз уж ты стараешься показать, что тебе неизвестно это классическое произведение, то разреши мне продекламировать первую строфу.

Холод, точно от присутствия какого-то невидимого призрака, пробежал по моей спине, когда Ванс повторил с детства знакомые строки:

Кто Кок-Робина убил?— Я, — отозвался воробей.— Из лука я своей стрелойКок-Робина убил.

Глава II

НА ПЛОЩАДКЕ ДЛЯ СТРЕЛЬБЫ ИЗ ЛУКА

Суббота, 2 апреля, 12 часов 30 минут пополудни

Маркхэм медленно перевёл взгляд опять на Ванса.

— Это же безумие, — произнёс он так, точно встретился с чем-то необъяснимым.

— Ну, ну! — Ванс слегка помахал рукою. — Это плагиат, я первый так сказал! — Он старался шутливостью преодолеть собственное недоумение. — Наверно, тут есть и влюблённая, оплакивающая смерть Робина. Может, ты помнишь куплет:

А кто же будет горевать?

Голубка отвечала: — Я!

Погибла ведь любовь моя,

Так буду горевать…

Голова Маркхэма слегка закинулась назад, пальцы барабанили по столу.

— Боже милостивый, Ванс! Действительно, в этом деле есть и молодая девушка. Очень может быть, что в основе тут лежит ревность.

— Ах, представь себе! Боюсь, что дело это постепенно разовьётся в живые картины для воспитанников детских садов. Но задача наша облегчается. Нам остаётся только найти муху.

— Муху?

— Ну да. Разве ты забыл, Маркхэм? —

Кто видел, как он умирал?

Сказала муха: — Я!

Моим маленьким глазком

Я видела, как он умирал.

— Спустимся на землю! — резко сказал Маркхэм. — Это ведь не детская игра. Это серьёзное дело.

Ванс рассеянно кивнул головой.

— Часто в жизни детская игра превращается в самое серьёзное дело. А это мне не нравится, совсем не нравится. Слишком много в этом деле ребячества, но свойственного ребёнку, родившемуся старым, с повреждённым рассудком. Это что-то отвратительно извращённое. — Он глубоко втянул дым папиросы. — Сообщи мне подробности, надо же разобраться, каково наше положение в этом опрокинутом вверх ногами мире.

— У меня немного подробностей. Я уже почти все передал тебе по телефону. Перед тем как говорить с тобой, профессор Диллард вызвал меня.

— Диллард? Неужели профессор Бертран Диллард?

— Он самый. Трагедия произошла в его доме. Ты знаешь его?

— Лично не знаком, знаю постольку, поскольку он известен как величайший из живущих физиков и математиков. У меня собраны почти все его книги. Как же случилось, что он вызвал тебя?

— Я знаком с ним уже около двадцати лет. В Колумбийском университете я слушал у него курс математики, а позже вёл кое-какие судебные дела для него. Когда нашли тело Робина, он тотчас же позвонил мне. Это было около половины двенадцатого. Я вызвал из уголовного бюро сержанта Хэса и передал ему дело, сказав при этом, что скоро приеду сам. Потом я позвонил тебе. Сержант и его люди ожидают меня у Дилларда.

— А какая там домашняя атмосфера?

— Профессор, как тебе известно, покинул кафедру девять лет назад. С тех пор он живёт на 75-й Западной улице, близ Риверсайдской аллеи. Он взял к себе пятнадцатилетнюю девочку, дочь брата. Теперь ей около двадцати пяти лет. У него также живёт его протеже, Сигурд Арнессон, мой товарищ по университету. Профессор его усыновил, когда он был ещё юношей. Теперь Арнессону около сорока лет, он преподаёт математику в Колумбийском университете. Его привезли трехлетним ребёнком из Норвегии, а через пять лет он стал круглым сиротой. Он, можно сказать, математический гений, и, вероятно, Диллард, заметив в нем будущего математика и физика, усыновил его.

— Я слышал об Арнессоне, о его последней книге. Итак, данное трио, Диллард, Арнессон и молодая девушка, живёт одиноко?

— С двумя прислугами. У Дилларда, по-видимому, очень приличное состояние, и они совсем не одиноки. Этот дом является святилищем для математиков, а кроме того, у девицы, любительницы спорта, составилось своё небольшое общество. Я несколько раз бывал там и всегда находил гостей — то серьёзных студентов в библиотеке, то шумливых молодых людей внизу в гостиной.

— А Робин?

— Он принадлежал к компании Белл Диллард — так, помятый жизнью молодой человек из общества, получивший несколько призов за стрельбу из лука.

— Да, я знаю. Я прочёл его имя в этой книге о стрельбе из лука. Он несколько раз выходил победителем на соревнованиях. Я также отметил, что м-р Сперлинг участвовал в нескольких турнирах. И мисс Диллард тоже стреляет из лука, притом со страстным увлечением. Она и устроила Стрелковый риверсайдский клуб. Настоящая арена находится в Скарделе, в доме м-ра Сперлинга, но мисс Диллард устроила площадку для упражнений в стрельбе на боковом дворе в доме профессора. На этой площадке и был убит Робин.